«Среди сыпучих песков и отрубленных голов»-такое громкое название носила последняя книга о Туркестане в царской России. Она вышла в 1914 году.
А втором был путешественник и композитор русский швед Вильгельм Гартевельд. Он собирал тюремно–каторжные и бродяжнические песни, мелодии инородцев. В частности, ему принадлежит честь открытия для широкой публики популярных и сегодня «Славное море, священный Байкал», «Жило 12 разбойников» и «По диким степям Забайкалья».
Побывал Гартевельд и в Бухаре.
На вокзале путешественник взял конный экипаж и вместе с русской дамой отправился осматривать древний город.
-Пестрая толпа сартов, хивинцев, бухарцев, индусов и других, в их разноцветных восточных костюмах, гудела, шумела со всех концов перрона. Почти сразу после вокзала дорога пошла мимо огромного кладбища, тянувшегося по обеим сторонам. Здесь одна могила (все из глины) налеплена на другую, и все они были совершенно одинаковой формы. И у каждой я заметил нечто вроде дверцы.
Мы через ворота въехали на улицу города и сразу попали в толпу живых. Слово «улица» прошу принимать только как манеру выражаться. Весь город состоял из узких проходов, в которых два встречных экипажа с трудом могли бы разъехаться. Теперь прибавьте к этому, что за несколько дней перед нашим приездом в Бухару шел дождь, и жидкая грязь была толщиной не менее пол–аршина.
Несмотря на это, движение было большое. Всадники, верхом на лошадях, верблюдах, осликах сновали по всем направлениям. Что же касается пешеходов, то бухарцы, подобрав свои халаты, показывали истинные чудеса эквилибристики, ухитряясь переходить и перепрыгивать через неимоверные лужи.
На одной из крыш я увидал пару бухарских евреек, нарядно одетых. Обе были очень красивы, но одна из них обладала прямо-таки исключительной красотой. Они, увидев нас, смеялись и весело кивали нам головой.
Извозчику я велел везти нас в Регистан. Тут мы со спутницей ахнули от неожиданности: перед нами расстилалась водная равнина. Но наш извозчик, не смущаясь, спокойно переехал через нее, причем мы благоразумно подобрали свои ноги на сиденье, ибо вода почти достигала внутренности экипажа.
Площадь перед дворцом Бухарского властителя переносила вас сразу к сказкам “Тысячи и одной ночи”. Громадная толпа торговала, смеялась, ссорилась, мирилась и неистово при этом горланила на всех наречиях Востока. Живописный костюм хаджи в белых чалмах чередовался с остроконечными шапками афганцев, и бронзовое лицо высокого индуса мелькало в толпе бухарцев и сартов.
На наше счастье мы стали свидетелями выезда из дворца кушбеги, т. е. первого министра и главного сборщика податей эмира. Сначала мы услыхали невероятно фальшивые звуки труб, и из ворот дворца начал выходить в расшитых золотом и серебром халатах цвет бухарской бюрократии. Впереди, в очень дорогом наряде и с золотой чалмой на голове, шел сам кушбеги, а позади его свита. Министру подали дивного коня; да и у свиты лошади были великолепны. Но больше всего поразила меня попона на лошади кушбеги: она была вся золотого тканья и усеяна массой драгоценных каменьев. “Войска” взяли на караул, министр и его свита сели на коней и быстро скрылись из вида.
Картина была красивая, но не без комического элемента. Все 14 солдат были одеты в синие блузы и в ярко-красные шаровары, на голове у всех красовались кепи, несколько напоминающие головной убор французских солдат. Это было бы все ничего, но их манера ходить, держать ружья, отдавать честь и т. д. невыразимо отдавала фарсом, и опереточному режиссеру было бы здесь чему поучиться.
Прибавьте к этому, что все солдаты были стариками и до невероятности грязны и оборваны. Ружья у них были того образца, который в Европе можно встретить лишь в музеях. Пушки мирно лежали без лафетов на траве перед цитаделью.
Путешественники посетили магоментанские медрессе, базар, где приценились к знаменитым бухарским кошкам и смушкам, наблюдали за сказочником, торговцы пытались им продать и редкую птицу-майну, которая «говорит как человек». Восхитились местным изюмом, приобрели, как туристы, обувь и украшения. Правда, торговаться пришлось на пальцах-русским языком никто не владел.
